Нет дыма без огня - Страница 4

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

— Наверное, плакали?

— Ни в коем случае, — серьезно откликнулся он. — Сколько раз я являлся сюда за помощью среди ночи, и док Паттон открывал мне эту самую заднюю дверь. Между прочим, он не был таким скупердяем, когда виски использовалось в медицинских целях. Что вы делаете?

— Это успокоительное. — Лара нажала на поршень шприца, и в воздухе рассеялось туманное облачко лекарства.

Затем она положила шприц на стол и протерла его руку смоченной в спирте ватой. Прежде чем Лара сообразила, чтб он собирается сделать, мужчина схватил шприц, нажал большим пальцем на поршень и выпустил жидкость на пол.

— Вы что — считаете меня идиотом?

— Мистер…

— Если вы хотите, чтобы я не чувствовал боли, дайте мне стакан виски. Я не позволю накачать меня наркотиками, чтобы я перестал соображать и вы могли вызвать «скорую».

— Кстати, о шерифе. По закону я обязана сообщать властям о всяком огнестрельном ранении.

Он попытался сесть, и, когда это ему удалось, яркая кровь хлынула у него из раны. Он застонал. Лара торопливо натянула хирургические перчатки и принялась осушать кровь марлевыми тампонами, чтобы определить серьезность раны.

— Боитесь заразиться спидом? — спросил он, кивнув на ее руки в перчатках.

— Профессиональная осторожность.

— Не стоит волноваться, — объявил он с усмешкой. — Я всегда осторожен.

— А вот сегодня не остереглись. Может, вас поймали, когда вы мошенничали в карты? А может, приударили не за той женщиной? Или чистили ружье и оно случайно выстрелило?

— Я же сказал вам, что это…

— Помню. Упали на вилы. Только вилы оставят колотую рану, но не вырвут часть ткани. — Она быстро и ловко обрабатывала рану. — Послушайте, мне придется иссечь края и наложить внутренние швы. Будет больно. Я должна вам дать обезболивающее средство.

— Об этом не может быть и речи. — Он попытался слезть со стола.

Лара его остановила, упершись ладонями ему в плечи. Пальцы перчаток были запачканы кровью.

— Может, попробуем лидокаин? Это местное анестезирующее средство, — пояснила она, взяла флакон из шкафа и дала ему прочитать наклейку. — Вы согласны?

Он неохотно кивнул и стал наблюдать, как врач готовит другой шприц. Она сделала укол вблизи раны. Когда окружающие ткани потеряли чувствительность, она выровняла поврежденные места, обработала освеженные края физиологическим раствором, наложила внутренние швы и дренировала рану.

— А это еще что такое? — Незнакомец был бледен и обильно потел, но внимательно следил за умелыми движениями ее рук.

— Это приспособление для дренажа. Чтобы удалить из раны излившуюся кровь и лимфу и предотвратить инфекцию. Я сниму дренаж через несколько дней. — Она наложила внешние швы и покрыла рану стерильной повязкой.

Бросив грязные перчатки в специальный металлический бачок для инфицированных материалов, Лара вымыла руки над раковиной. Затем попросила его сесть, чтобы обмотать туловище эластичным бинтом, который будет фиксировать повязку.

Она отступила назад и придирчиво осмотрела результаты своей работы.

— Вам повезло, что стрелок оказался не из лучших. Чуть-чуть вправо, и пуля задела бы жизненно важные органы.

— А чуть-чуть ниже, и мне бы уже никогда не проникнуть в некоторые другие органы.

Лара неодобрительно взглянула на него.

— Считайте, что вам очень повезло.

Она старалась держаться беспристрастно, хотя, бинтуя рану, всякий раз обхватывала его руками и почти прижималась щекой к его широкой груди. У него был крепкий, загорелый, покрытый волосами торс. Эластичный бинт рассек надвое его плоский мускулистый живот. Ей приходилось работать в отделениях «скорой помощи» больших городских больниц и зашивать раны многим подозрительным личностям, но никто из них не был таким разговорчивым, занимательным и… красивым.

— Поверьте мне, док. Мне всегда чертовски везет.

— Хорошо, хорошо, я вам верю. Похоже, вы из тех, кто рискует, но умеет выкручиваться. Кстати, когда в последний раз вам делали противостолбнячную прививку?

— В прошлом году.

Она недоверчиво посмотрела на него. Он, будто давая клятву, поднял правую руку.

— Чтоб мне провалиться на этом месте.

Незнакомец слез со стола и, прислонившись к нему бедром, натянул джинсы. Он не стал застегивать ремень.

— Сколько я вам должен?

— Пятьдесят долларов за прием во внеурочное время, пятьдесят за наложение швов и повязки, по двенадцати за два укола, включая тот, что вы испортили, и сорок за лекарства.

— Какие еще лекарства?

Лара достала две пластиковые упаковки из запирающегося на ключ шкафа и протянула ему.

— Это антибиотик и болеутоляющее. Как только действие лидокаина кончится, вам станет больно.

Он вытащил из переднего кармана облегающих джинсов бумажник.

— Значит, так, пятьдесят и пятьдесят, плюс двадцать четыре, плюс сорок, итого…

— Сто шестьдесят четыре доллара.

Он приподнял бровь, словно пораженный быстротой ее расчетов.

— Точно, сто шестьдесят четыре. — Незнакомец отделил от пачки нужные банкноты и положил их на операционный стол. — Сдачи не надо, — сказал он, добавляя пятидолларовую бумажку вместо четырех по одному.

Лару удивило, что он носит с собой так много наличными. Даже когда он расплатился с ней, у него оставалась достаточно толстая пачка денег.

— Примите сегодня две капсулы антибиотика, — предупредила она, — потом по четыре в день, пока не выпьете все.

Он прочитал надписи на упаковках, открыв болеутоляющее, вытряхнул на ладонь одну таблетку, бросил ее в рот и проглотил без воды.